И как ей это удается? - Страница 16

К оглавлению

16

Ричард, одиннадцать с половиной месяцев в году героически безразличный к чистоте и внешнему виду своих отпрысков, вдруг интересуется, почему это дети в таком безобразном состоянии. Что подумает его мама?!

По возможности оттираю Бена и Эмили влажными салфетками. Впереди три часа езды. Машина так перегружена, что вихляет из стороны в сторону.

— Мы еще в Англии?! — возмущенно раздается с заднего сиденья.

— Да.

— Еще не доехали до бабушки?!

— Нет.

— А я хочу к бабушке! Хочу, хочу, хочу!

На подступах к Хэтфилду оба наши чада заходятся в фуге воплей и визгов. Я включаю кассету с рождественскими гимнами в исполнении хора Королевского колледжа, и мы с Ричардом по очереди подпеваем. (Рич тянет дискантом, я же беру на себя партию Джесси Норман.) Вблизи Питербо-ро, в восьмидесяти милях от Лондона, беспокойная мыслишка продирается сквозь компостную кучу, в данный момент заменяющую мне мозги.

— Рич, а ты Ру не забыл?!

— Разве Ру — моя забота? Я думал, ты возьмешь Ру.


У семейства Шетток, как и любого другого, свои рождественские традиции. Одна из них заключается в том, что я покупаю подарки для наших детей, наших двух крестников, я же покупаю подарки для Ричарда, его родителей, его брата Питера, жены Питера Шерил, их троих ребят, а также для дяди Альфа, который неизменно прибывает из своего Мэтлока на раздачу подарков, не пропускает ни одного матча по регби и обожает конфеты с мягкой начинкой, поскольку другие зубы не берут. За Ричардом подарок для меня — если он не забудет и если наткнется после работы на ночной магазин.

— Ну, и что мы подарим папе? — обычно интересуется Рич на полпути в Йоркшир. Супружеское «мы» означает «ты», что в свою очередь означает — я.

Я покупаю оберточную бумагу и ленту, я заворачиваю подарки. Я покупаю открытки и целый лист марок второго класса. К тому времени, когда я напишу поздравления, подделав подпись Ричарда и сочинив что-нибудь теплое и жизнерадостное насчет быстро летящего времени и непременной встречи в будущем году (ложь!), вторым классом почту отправлять уже поздно, и я вновь выстаиваю очередь за марками первого класса. После чего перемещаюсь в хвост очереди в «Селфриджз», чтобы взять сыр и кексики-«флорентийки», которые обожает Барбара.

А когда мы добираемся до родительского дома, распаковываемся и как положено пристраиваем подарки под елкой, а продукты и напитки — на кухонном столе, Барбара с Доналдом хором причитают:

— Ах, Ричард, ты купил вино! Спасибо! Не стоило беспокоиться!

Интересно, возможна ли смерть от неблагодарности?


Всенощная в церкви Св. Мэри, Ротли

Иней так густо прихватил деревенский луг, что трава стала мелодичной: мы прозвякиваем, протренькиваем весь путь от старой мельницы Шеттоков до норманнской церквушки. Внутри тесно, скамейки заняты, воздух спертый, влажный, винный. Пьяницы, появляющиеся в церкви раз в году, должны бы вызывать праведное возмущение у добродетельных прихожан, но я сейчас всех их люблю. Даже завидую неуклюжим стараниям алкашей вести себя смирно, их хмельной радости от того, что дошли сюда, в поисках тепла, света, капельки доброты.

Я держусь. Честное слово, держусь — до тех самых слов из «О, Вифлеем!», на которых мои руки сами тянутся к глазам: «Молчаливые звезды охраняют Твой сон».

4
Рождество

Деревня Ротли, Йоркшир. 05.37

За окнами еще темно. Дети, Ричард и я сплелись на кровати четырехголовым осьминогом. Эмили, вне себя от рождественской горячки, рьяно сдирает обертки с подарков, Бен развлекается шуршащими обрывками. Я дарю Ричарду пакет сушеной оленины, две пары шведских нос ков (цвета овсянки), пятидневный абонемент на дегустацию бургундского и «Как стать идеальной домохозяйкой» (шутка). Чуть позже Барбара с Доналдом подарят мне цветастый клеенчатый фартук и «Как стать идеальной домохозяйкой» (не-шутка!).

Ричард вручает мне:

1. Французское нижнее белье «Провокатор»: красный лифчик с выпуклыми черными шелковыми горошинами и до середины обрезанными чашечками, поверх краев которых соски будут торчать, как головы средневековых воинов над крепостной стеной. В комплект входит также намек на трусики с резинками для чулок и отделкой из рыболовной сетки.

2. Карточку члена кредитного фонда.

Оба подарка подпадают под мое определение «БЛО»: «Будьте Любезны Обменять». Эмили дарит потрясающий дорожный будильник с записью ее собственного голоса вместо звонка: «Вставай, мамуля! Вставай, соня-засоня!»

От нас Эмили получает хомячка (женского пола, но названного Иисусом), велосипед для Барби, кукольный домик, робота-собачку с пультом управления и еще кучу всякого пластмассового, абсолютно ненужного ей барахла. Эмили тащится от Барби-миротворицы из сувенирного киоска стокгольмского аэропорта до тех пор, пока не открывает подарок Полы: писающую Барби, на которую я наложила категорический запрет.

С риском нарваться на истерику мы все-таки смогли унести основную часть подарков наверх нераспакованными, чтобы избавить деда с бабушкой от возмутительного зрелища столичного транжирства («Швыряете деньги на ветер!») и уродования юного поколения («В наше время счастьем было получить куклу с фарфоровой головой и апельсин!»).

Подарки скрыть проще, чем многое другое. Как ты, к примеру, убедишь свекра со свекровью, что их внучка встречается с видиком пару раз в году, если эта самая внучка за завтраком без запинки воспроизводит все песни из «Русалочки» и радостно добавляет, что в ди-ви-ди-версии на одну мелодию больше. Там же, за столом, я чую очередную надвигающуюся грозу, когда еще раз повторяю Эмили, чтобы убрала руки от солонки.

16